Эльфийское отродье - Страница 93

«И что теперь? Что теперь? В догонялки я больше играть не могу. Она выносливее меня. Надо заканчивать, и заканчивать как можно быстрее! Последняя стычка только истощила мои силы!» И наконец он придумал выход. Это был отчаянный шаг, но ведь и положение было отчаянное!

Кеман снова развернулся и нырнул вниз. И снова Мире перевернулась кверху брюхом, чтобы сцепиться с ним лапа к лапе.

И на этот раз он позволил ей схватить себя.

Ее передние лапы намертво сомкнулись с лапами Кемана, а задними она принялась драть ему брюхо. Боль была дикая. Кеман взвыл — но только ближе притянул Мире к себе, накрыв ее голову крыльями.

И использовал самое страшное оружие дракона — молнию. Голубая искра проскочила между кончиками крыльев, пройдя через голову Мире.

Она разинула пасть в безмолвном вопле; голова на длинной шее откинулась назад, прижавшись к лопаткам.

Ее когти конвульсивно сомкнулись — но тут Кеман убрал молнию, и Мире обмякла.

Кеман был готов к этому. Иначе бы победа его оказалась тщетной: Мире рухнула бы наземь с огромной высоты, утянув его за собой, и оба они разбились бы. Но он снова яростно замахал крыльями, удерживая ее бесчувственное тело. Правда, у Кемана не хватило сил остаться на лету, но, по крайней мере, они не рухнули камнем на землю. Посадка была довольно жесткой, но Мире оказалась внизу, и Кеман сейчас был не настолько добр, чтобы не воспользоваться ее телом в качестве подушки.

Оно было и к лучшему. Ведь когда они приближались к земле, Мире уже начала приходить в себя. Но тут она ударилась головой и опять потеряла сознание.

Правда, ненадолго — Кеман едва успел прижать ее к земле. От шатров уже бежали волшебники. Следом за волшебниками осторожно приближались люди из Железного Народа.

— Обернись, Мире! — прорычал Кеман. — Обернись человеком! А не то…

— Ну и что ты мне сделаешь? — насмешливо спросила драконица, хотя в глазах у нее стоял страх. — Убьешь?

Кишка тонка!

— Я тебе крылья переломаю! — рявкнул он. — Порву перепонки и переломаю все косточки, так что ты больше никогда в жизни не сможешь летать! Я это сделаю, Мире!

Клянусь Огнем, сделаю!

Он видел, что сестра поверила ему. Разумеется, ей не пришло в голову, что достаточно сменить облик туда и обратно, чтобы исцелить все повреждения! Отец-Дракон знал эту маленькую хитрость, и мать Кемана тоже знала. Насколько было известно Кеману, он был первым, кто проверил это на собственной шкуре. Но, очевидно, Мире, как и большинство драконов, полагала, что повреждения, причиненные истинному облику, неисцелимы.

Вот и прекрасно!

Ее тело задрожало, расплылось — и она превратилась в беспомощного человека, дрожащего в мощных драконьих когтях. Но глаза Мире глядели на Кемана с прежней ненавистью. К тому же она приняла не тот облик женщины из Железного Народа, в котором явилась прежде. Она обернулась бледнолицей рабыней эльфийских лордов.

— Ну и что ты будешь делать теперь? — усмехнулась она в морду нависшему над ней Кеману. — Сожрешь меня, что ли?

Кеман только покрепче стиснул когти.

— Ты еще пожалеешь, что я этого не сделал.

«Шана! — мысленно сказал он. — Захвати с собой ошейник — только исправный! — и приведи Калу с ее инструментами».

Люди окружили их, неподвижно сидящих в сухой пыльной траве. Кеман не собирался менять облик, пока Мире не будет обезврежена. Солнце палило безжалостно, но полуденное солнце — друг дракона, и чем жарче, тем лучше. Раны на брюхе у Кемана причиняли ему дикую боль при каждом движении, но он чувствовал, как силы возвращаются к нему. А вот Мире в ее человечьем облике приходилось совсем несладко.

Прибежала Шана, держа в руках ошейник. Кала приблизилась медленно, с опаской. На Мире жена жреца даже не взглянула — ее внимание было приковано к Кеману. Ей было страшно — Кеман видел, что руки у нее дрожат и лоб покрылся бисеринками пота. Но, несмотря на страх, она подошла вплотную, доказав, что не уступает в храбрости любому существу, двуногому или дракону, которое доводилось видеть Кеману.

— Надень на нее ошейник, Шана, — приказал Кеман вслух, говоря на языке Железного Народа, так, чтобы все его поняли. — Надень и застегни.

Шана послушалась. Кеман гадливо отбросил Мире и отступил на шаг. Шана поспешно скрутила Мире, повалила ее на землю и уселась сверху, чтобы драконица не вздумала сбежать.

Кеман снова сменил облик, сосредоточившись не только на том, чтобы принять обличье полукровки, но и на том, чтобы исцелить раны, нанесенные Мире. Это было трудно, но зато, избавившись от боли, Кеман ощутил головокружительное облегчение.

Когда Кала увидела его в прежнем обличье, у нее прямо глаза на лоб полезли.

— Кала, ты сумела сломать замки на наших ошейниках, чтобы открыть их,

— сказал Кеман очень тихо, чтобы никто, кроме нее, не услышал. — А можешь ты испортить замок так, чтобы его вообще нельзя было открыть?

Она молча медленно кивнула. Мире принялась браниться и дергаться, пытаясь стряхнуть с себя Шану. Кала развернулась, подошла к Шане и сделала ей знак встать и держать Мире за ноги. А сама уселась Мире на спину и схватила ее за волосы. А ведь Кала была отнюдь не перышко. Мире побагровела от натуги и притихла.

— Лежи тихо, тварь! — сказала жена жреца и тряхнула Мире за волосы так, что драконица скривилась от боли. — Мне все равно, кто ты, демон или чудовище. Пока на тебе этот ошейник, ты всего лишь баба и останешься бабой.

А уж с бабой-то я как-нибудь управлюсь. Так что лежи смирно, пока я работаю, а то я ни за что не ручаюсь. Инструменты у меня очень острые.

Мире застыла, не смея шевельнуться.